Я понимаю, что здесь есть несколько человек, которые начали сочувственно чихать от всего этого. Вы понимаете, что в банке содержатся всякие разные виды простуд. Их неограниченное количество.

Я понимаю, что здесь есть несколько человек, которые начали сочувственно чихать от всего этого. Вы понимаете, что в банке содержатся всякие разные виды простуд. Их неограниченное количество.

На самом деле радиация кажется чем-то странным просто потому, что ее не видно. Понимаете?

На самом деле радиация кажется чем-то странным просто потому, что ее не видно. Понимаете?

Ее не видно. С ней не связана никакая масса. Я расскажу вам о единственном разработанном мною процессе, который, похоже, сразу же может оказать некоторое влияние на все это. И этот процесс просто заключается в том, что вы просто заполняете пространство комнаты свинцовыми кирпичами или чем-то в этом роде. Вы просто продолжаете заполнять пространство массой.

Ее не видно. С ней не связана никакая масса. Я расскажу вам о единственном разработанном мною процессе, который, похоже, сразу же может оказать некоторое влияние на все это. И этот процесс просто заключается в том, что вы просто заполняете пространство комнаты свинцовыми кирпичами или чем-то в этом роде. Вы просто продолжаете заполнять пространство массой.

Вы просто говорите преклиру: «Хорошо. Вы видите эту комнату, вы видите пространство в ней?»

Вы просто говорите преклиру: «Хорошо. Вы видите эту комнату, вы видите пространство в ней?»

Он отвечает: «Да».

Он отвечает: «Да».

Вы говорите: «Что ж, заполните все это пространство свинцовыми кирпичами».

Вы говорите: «Что ж, заполните все это пространство свинцовыми кирпичами».

Знаете, просто поделайте это в течение некоторого времени, и у человека произойдет изменение.

Знаете, просто поделайте это в течение некоторого времени, и у человека произойдет изменение.

Кстати, почти все наши стандартные процессы работают на основе этого. Это довольно удивительно. Довольно удивительно. Я вижу здесь некоторых людей... мы никогда не говорили во всеуслышание о прошлых жизнях или о чем-то в этом роде, но генетическая линия, по-видимому, переходила от одной планеты к другой... все это было уничтожено радиацией. Так что пусть вас не удивляет то, что люди в целом не могут посмотреть этому в лицо. Понимаете? Пусть это вас не изумляет.

Кстати, почти все наши стандартные процессы работают на основе этого. Это довольно удивительно. Довольно удивительно. Я вижу здесь некоторых людей... мы никогда не говорили во всеуслышание о прошлых жизнях или о чем-то в этом роде, но генетическая линия, по-видимому, переходила от одной планеты к другой... все это было уничтожено радиацией. Так что пусть вас не удивляет то, что люди в целом не могут посмотреть этому в лицо. Понимаете? Пусть это вас не изумляет.

Но, очевидно, просто существовала какая-то планета, и все шло прекрасно, там были небоскребы, дома, лодки, и дела шли замечательно, а потом какой-то идиот придумал радиацию, и планете пришел конец.

Но, очевидно, просто существовала какая-то планета, и все шло прекрасно, там были небоскребы, дома, лодки, и дела шли замечательно, а потом какой-то идиот придумал радиацию, и планете пришел конец.

И все отправились на другую планету, и все шло замечательно, у них были комиссии по ценным бумагам и биржам, министры финансов, у них было много всего, и у них были всякие общества, балеты, и все шло замечательно, а потом какой-то идиот придумал радиацию.

И все отправились на другую планету, и все шло замечательно, у них были комиссии по ценным бумагам и биржам, министры финансов, у них было много всего, и у них были всякие общества, балеты, и все шло замечательно, а потом какой-то идиот придумал радиацию.

Так что все отправились на другую планету и... (смех)

Так что все отправились на другую планету и... (смех)

Это действительно так. Но... я хочу обратить ваше внимание на один момент. Если бы жизнь была полностью раздавлена радиацией, то она начала бы считать себя радиацией. А пока этого не произошло.

Это действительно так. Но... я хочу обратить ваше внимание на один момент. Если бы жизнь была полностью раздавлена радиацией, то она начала бы считать себя радиацией. А пока этого не произошло.

Например, многие преклиры считают себя пространством. Они настолько раздавлены пространством, что считают себя пространством. Мы называем этоявление «размазан по всей вселенной». Парень не может собрать себя в одном месте, он не может смотреть ниоткуда и ни на что, понимаете? Он смотрит вот отсюда вот сюда, и вот сюда, и вот сюда и так далее. Пространство просто раздавило его, понимаете?

Например, многие преклиры считают себя пространством. Они настолько раздавлены пространством, что считают себя пространством. Мы называем этоявление «размазан по всей вселенной». Парень не может собрать себя в одном месте, он не может смотреть ниоткуда и ни на что, понимаете? Он смотрит вот отсюда вот сюда, и вот сюда, и вот сюда и так далее. Пространство просто раздавило его, понимаете?

Так вот, это означает, что мы действительно сталкиваемся с такой вот странностью в настоящее время: жизнь еще не... несмотря на то, что она имеет такой огромный прошлый трак, где уничтожались всякие разные вещи... еще не считает, что все это безнадежно.

Так вот, это означает, что мы действительно сталкиваемся с такой вот странностью в настоящее время: жизнь еще не... несмотря на то, что она имеет такой огромный прошлый трак, где уничтожались всякие разные вещи... еще не считает, что все это безнадежно.

Я объясню. Вот я стою и разговариваю с вами об этом как о проблеме, если можно так сказать. Не как о чем-то неизбежном, а как о проблеме. Вот и все. Я имею в виду, что мы не считаем это чем-то большим. Это проблема. Мы считаем, что мы можем с этим что-то сделать. Мы полагаем... что-то может произойти. И мы не только стараемся сделать так, чтобы тело не было подвержено этому воздействию, мы делаем кое-что даже в отношении правительств, чтобы они сказали: «О, вы имеете в виду, что в правительстве есть кто-то, кто взрывает бомбы?»

Я объясню. Вот я стою и разговариваю с вами об этом как о проблеме, если можно так сказать. Не как о чем-то неизбежном, а как о проблеме. Вот и все. Я имею в виду, что мы не считаем это чем-то большим. Это проблема. Мы считаем, что мы можем с этим что-то сделать. Мы полагаем... что-то может произойти. И мы не только стараемся сделать так, чтобы тело не было подвержено этому воздействию, мы делаем кое-что даже в отношении правительств, чтобы они сказали: «О, вы имеете в виду, что в правительстве есть кто-то, кто взрывает бомбы?»

Вы говорите: «Да, конечно».

Вы говорите: «Да, конечно».

«Ну, а кто должен сказать им, чтобы они прекратили делать это?»

«Ну, а кто должен сказать им, чтобы они прекратили делать это?»

«Вы».

«Вы».

«О, я?»

«О, я?»

«Да, вы».

«Да, вы».

Где-то в правительстве должен быть кто-то, кто занимает этот пост. Я думаю, есть кто-то, кто запустил проект по испытанию бомб, понимаете, а потом они забыли, кто это сделал, и они забыли, кто должен был отдавать приказы не делать этого. Мне кажется, что все это настолько вот глупо... это какой-то административный фокус.

Где-то в правительстве должен быть кто-то, кто занимает этот пост. Я думаю, есть кто-то, кто запустил проект по испытанию бомб, понимаете, а потом они забыли, кто это сделал, и они забыли, кто должен был отдавать приказы не делать этого. Мне кажется, что все это настолько вот глупо... это какой-то административный фокус.

Это звучит как очень язвительное замечание в их адрес, но именно это в действительности и происходит в правительствах. Вот вы поднимаетесь на борт корабля... вы принимаете на себя командование новым кораблем или что-то в этом роде... и вы обнаруживаете, что кто-то постоянно копается в машинном отделении или что-то в этом роде. Он складывает все канистры с маслом туда, откуда они обязательно свалятся и попадут на подвижные части двигателя.

Это звучит как очень язвительное замечание в их адрес, но именно это в действительности и происходит в правительствах. Вот вы поднимаетесь на борт корабля... вы принимаете на себя командование новым кораблем или что-то в этом роде... и вы обнаруживаете, что кто-то постоянно копается в машинном отделении или что-то в этом роде. Он складывает все канистры с маслом туда, откуда они обязательно свалятся и попадут на подвижные части двигателя.

И вы спрашиваете: «Зачем ты делаешь это?»

И вы спрашиваете: «Зачем ты делаешь это?»

«О, я не знаю. Мы всегда это делали».

«О, я не знаю. Мы всегда это делали».

«Так почему бы тебе не хранить все это в соответствующем месте?»

«Так почему бы тебе не хранить все это в соответствующем месте?»

«Ну, я не могу этого делать... старший механик хочет, чтобы они стояли там».

«Ну, я не могу этого делать... старший механик хочет, чтобы они стояли там».

В этот момент вы должны спросить этого человека: «Какой старший механик?» Он назовет вам какого-нибудь старшего механика, после которого сменилось уже пять старших механиков. С тех пор никто не обращал на это внимание, так что они по-прежнему складывают эти канистры с маслом на этом стеллаже, понимаете? Когда тот старший механик покинул корабль, он не потрудился отменить все свои приказы; он хотел, чтобы все это осталось таким, каким было.

В этот момент вы должны спросить этого человека: «Какой старший механик?» Он назовет вам какого-нибудь старшего механика, после которого сменилось уже пять старших механиков. С тех пор никто не обращал на это внимание, так что они по-прежнему складывают эти канистры с маслом на этом стеллаже, понимаете? Когда тот старший механик покинул корабль, он не потрудился отменить все свои приказы; он хотел, чтобы все это осталось таким, каким было.

Что касается точной величины воздействия, которому подвергается тело в результате радиоактивного излучения, то вам на самом деле нужно получать облучение в 300 рентген день за днем, неделя за неделей, чтобы у вас из-за этого начали подкашиваться ноги. Конечно, когда происходит взрыв бомбы, величина облучения может достигнуть тысяч рентген, даже если вы находитесь далеко от места взрыва, и тогда вы действительно становитесь больным.

Что касается точной величины воздействия, которому подвергается тело в результате радиоактивного излучения, то вам на самом деле нужно получать облучение в 300 рентген день за днем, неделя за неделей, чтобы у вас из-за этого начали подкашиваться ноги. Конечно, когда происходит взрыв бомбы, величина облучения может достигнуть тысяч рентген, даже если вы находитесь далеко от места взрыва, и тогда вы действительно становитесь больным.

Но в течение двух или трех последующих лет эта проблема не будет вызывать ни у кого расстройства. Пройдет два-три года прежде, чем все начнут болеть гриппом. Я просто не хочу, чтобы через два или три года, когда грипп станет распространенным заболеванием, вы были озадачены всем этим. Вам скажут, что вокруг распространилось много бактерий. Да, вокруг бегает некоторое количество бактерий... физики-ядерщики. (смех в аудитории) Мы могли бы поручить какому-нибудь комитету, который будет заниматься дальнейшим изучением этого вопроса и будет информировать правительство о том, что это не совсем то, что нужно делать, – если бы мы действительно выяснили, что правительство делает что-то такое. Мы могли бы сделать это прямо сейчас, если бы у нас возникло желание выразить свое мнение по этому вопросу. Но я не хочу, чтобы вы выражали свое мнение просто потому, что так сказал я; и на самом деле это не является той проблемой, которую нужно решить в самом что ни на есть срочном порядке. Мы должны, по крайней мере, передать это кому-нибудь, чтобы это было изучено. Как я сказал, МАСХ уже изучает все это; но не как проблему, связанную с третьей динамикой, а как научную проблему, связанную с терапией. Это совершенно другая проблема.

Но в течение двух или трех последующих лет эта проблема не будет вызывать ни у кого расстройства. Пройдет два-три года прежде, чем все начнут болеть гриппом. Я просто не хочу, чтобы через два или три года, когда грипп станет распространенным заболеванием, вы были озадачены всем этим. Вам скажут, что вокруг распространилось много бактерий. Да, вокруг бегает некоторое количество бактерий... физики-ядерщики. (смех в аудитории) Мы могли бы поручить какому-нибудь комитету, который будет заниматься дальнейшим изучением этого вопроса и будет информировать правительство о том, что это не совсем то, что нужно делать, – если бы мы действительно выяснили, что правительство делает что-то такое. Мы могли бы сделать это прямо сейчас, если бы у нас возникло желание выразить свое мнение по этому вопросу. Но я не хочу, чтобы вы выражали свое мнение просто потому, что так сказал я; и на самом деле это не является той проблемой, которую нужно решить в самом что ни на есть срочном порядке. Мы должны, по крайней мере, передать это кому-нибудь, чтобы это было изучено. Как я сказал, МАСХ уже изучает все это; но не как проблему, связанную с третьей динамикой, а как научную проблему, связанную с терапией. Это совершенно другая проблема.

Но эта ситуация не будет ухудшаться с невероятной скоростью... я говорю, что пройдут годы. Два года как минимум... все это, вероятно, станет очевидным в марте следующего года. Вероятно, пройдет еще две, три недели, прежде чем у всех произойдет нервный срыв! (смех в аудитории)

Но эта ситуация не будет ухудшаться с невероятной скоростью... я говорю, что пройдут годы. Два года как минимум... все это, вероятно, станет очевидным в марте следующего года. Вероятно, пройдет еще две, три недели, прежде чем у всех произойдет нервный срыв! (смех в аудитории)

Как я сказал, вы можете сделать очень многое. Одно из эффективных действий – это заполнить всю комнату массой. Да, это процесс... пусть преклир сидит и просто заполняет все пространство комнаты массой. Аккуратно, кирпичик за кирпичиком или блок за блоком.

Как я сказал, вы можете сделать очень многое. Одно из эффективных действий – это заполнить всю комнату массой. Да, это процесс... пусть преклир сидит и просто заполняет все пространство комнаты массой. Аккуратно, кирпичик за кирпичиком или блок за блоком.

При этом будут происходить некоторые странные вещи. Кроме того, это сотрет религию. Почему это сотрет религию? Потому что религия зависит от пространства, понимаете? В религии считалось, что боги... это было в древности... считалось, что боги парят в воздухе и так далее. Когда вы просите людей представить себе статику... посмотреть в пространство и увидеть ничто... Когда вы просите людей сделать это, они не очень хорошо себя чувствуют. Нужно, чтобы они привыкли к этому.

При этом будут происходить некоторые странные вещи. Кроме того, это сотрет религию. Почему это сотрет религию? Потому что религия зависит от пространства, понимаете? В религии считалось, что боги... это было в древности... считалось, что боги парят в воздухе и так далее. Когда вы просите людей представить себе статику... посмотреть в пространство и увидеть ничто... Когда вы просите людей сделать это, они не очень хорошо себя чувствуют. Нужно, чтобы они привыкли к этому.

Так что рекомендуемый процесс – это попросить человека заполнить комнату массой... заполнить все пространство комнаты. Я делал это таким вот способом: я говорил: «Создайте некоторое пространство в этой комнате»... теперь, когда пространство уже существует, я говорю: «Создайте пространство в комнате. Теперь заполните его кирпичами».

Так что рекомендуемый процесс – это попросить человека заполнить комнату массой... заполнить все пространство комнаты. Я делал это таким вот способом: я говорил: «Создайте некоторое пространство в этой комнате»... теперь, когда пространство уже существует, я говорю: «Создайте пространство в комнате. Теперь заполните его кирпичами».

Человек кладет один ряд кирпичей, второй ряд кирпичей, третий ряд кирпичей, четвертый ряд кирпичей, пятый ряд кирпичей... это очень трудно. В конце концов он говорит: «Кирпичи». Бог ты мой, комната для него стала настолько плотной, насколько это возможно. Вы просто работаете с человеком по градиенту, пока он не сможет этого сделать.

Человек кладет один ряд кирпичей, второй ряд кирпичей, третий ряд кирпичей, четвертый ряд кирпичей, пятый ряд кирпичей... это очень трудно. В конце концов он говорит: «Кирпичи». Бог ты мой, комната для него стала настолько плотной, насколько это возможно. Вы просто работаете с человеком по градиенту, пока он не сможет этого сделать.

Через некоторое время вы спрашиваете его: «К насколько большому пространству в этой комнате, заполненной кирпичами, вы могли бы относиться терпимо?»

Через некоторое время вы спрашиваете его: «К насколько большому пространству в этой комнате, заполненной кирпичами, вы могли бы относиться терпимо?»

Он уберет одну пылинку из какого-нибудь кирпича, оставив там дырочку... вот к такому пространству он может относиться терпимо. И затем вы просто повышаете его способность до тех пор, пока он не сможет терпимо относиться к пространству комнаты.

Он уберет одну пылинку из какого-нибудь кирпича, оставив там дырочку... вот к такому пространству он может относиться терпимо. И затем вы просто повышаете его способность до тех пор, пока он не сможет терпимо относиться к пространству комнаты.

Понимаете, мы используем противоположный подход. Вы не просите его конфронтировать пространство по градиенту; вы просите его заполнить пространство массой, а потом убирать массу, соответствующую такой величине пространства, к которой он может относиться терпимо; и вы делаете это до тех пор, пока он не сможет терпимо относиться к пространству.

Понимаете, мы используем противоположный подход. Вы не просите его конфронтировать пространство по градиенту; вы просите его заполнить пространство массой, а потом убирать массу, соответствующую такой величине пространства, к которой он может относиться терпимо; и вы делаете это до тех пор, пока он не сможет терпимо относиться к пространству.

А потом вы обнаружите, что он может легко выбирать места в пространстве. Когда человек способен делать это, радиация не очень-то беспокоит его. Поскольку она представляет собой явление, связанное с невидимым пространством, понимаете?

А потом вы обнаружите, что он может легко выбирать места в пространстве. Когда человек способен делать это, радиация не очень-то беспокоит его. Поскольку она представляет собой явление, связанное с невидимым пространством, понимаете?

Так вот, я говорю вам обо всем этом потому, что я не собираюсь одитировать вас в отношении чего-либо, что имеет хоть какое-то отношение к этому. Я не собираюсь одитировать вас в отношении чего-либо, что имеет хоть какое-то отношение к этому.

Так вот, я говорю вам обо всем этом потому, что я не собираюсь одитировать вас в отношении чего-либо, что имеет хоть какое-то отношение к этому. Я не собираюсь одитировать вас в отношении чего-либо, что имеет хоть какое-то отношение к этому.